Неточные совпадения
Он иногда читает Оле
Нравоучительный роман,
В котором автор знает боле
Природу, чем Шатобриан,
А между тем две, три страницы
(Пустые бредни, небылицы,
Опасные для сердца
дев)
Он пропускает, покраснев,
Уединясь от всех далеко,
Они над шахматной доской,
На стол облокотясь, порой
Сидят, задумавшись глубоко,
И Ленский пешкою
ладьюБерет в рассеянье свою.
Она немного отдохнула, открыв все Райскому и Тушину. Ей стало будто покойнее. Она сбросила часть тяжести, как моряки в бурю бросают часть груза, чтоб облегчить корабль. Но самый тяжелый груз был
на дне души, и
ладья ее сидела в воде глубоко, черпала бортами и могла, при новом ожидаемом шквале, черпнуть и не встать больше.
Однажды, в ясный
день ласковой и поздней осени хозяева и гости отправились в этот монастырь. Максим и женщины ехали в широкой старинной коляске, качавшейся, точно большая
ладья,
на своих высоких рессорах. Молодые люди и Петр в том числе отправились верхами.
Последние строчки особенно понятны, — постоянный сотрудник и редактор «Русской мысли» М.Н. Ремезов занимал, кроме того, важный пост иностранного цензора, был в больших чинах и пользовался влиянием в управлении по
делам печати, и часто, когда уж очень высоко ставил парус В.А. Гольцев, бурный вал со стороны цензуры налетал
на ладью «Русской мысли», и М.Н. Ремезов умело «отливал воду», и
ладья благополучно миновала бури цензуры и продолжала плыть дальше, несмотря
на то, что, по словам М.Н. Ремезова...
И много лет мы вместе жили,
В одной
ладье мы вместе плыли,
Делили радость и печаль,
Ты
на руле сидел и правил,
Ладью упорно гнали вдаль.
А Гольцев смело парус ставил,
Когда ж чрез борт катился вал,
Я только воду отливал…
— Но помилуйте, если он человек без предрассудков! Знаете, Лизавета Николаевна, это всё не мое
дело; я совершенно тут в стороне, и вы это сами знаете; но я ведь вам все-таки желаю добра… Если не удалась наша «
ладья», если оказалось, что это всего только старый, гнилой баркас, годный
на слом…
Дорогой бахромчатый веер трещит в ее судорожно сжатой руке, pince-nez то и
дело спадает с ее хорошенького носика, брошка
на груди то поднимается, то опускается, точно
ладья среди волн.
Другой, сам Ермак, пробужденный звуками мечей и стоном умирающих, воспрянул, взмахом сабли отразил нападавших
на него убийц и кинулся в бурные волны Иртыша, но, не доплыв до своей
ладьи, пошел ко
дну под тяжестью надетой
на нем железной брони — подарка царя Иоанна Васильевича.
А у него, Лушникова, под самым Псковом, — верст тридцать, не боле, — семейство. Туда-сюда
на ладье с земляком, который
на базар снеток поставляет, в три
дня обернешься. Да без спросу не уйдешь, — военное
дело не булка с маком. Не тем концом в рот сунешь, подавишься…